Все будем бывшими
На перекрестке стояла инвалидная коляска. В ней сидел плотный мужчина с явными признаками недавно перенесенного инсульта. Левая рука у него была неподвижна, правой он пытался что-то показать сопровождавшей его жене, а еще пробовал что-то сказать.
Она, в противоположность, ему была небольшого росточка, худощавая. Чувствовалось, что женщина устала, пока довезла сюда мужа по пешеходными дорожкам, местами совершенно разбитым. Со злостью вспоминала, как тяжело было переехать через люк, который почему-то оказался посредине дорожки и, к тому же, поднят на высоту сантиметров двадцать.
Намерение этой пары было явным — переехать через дорогу на другую сторону улицы. Но дорожка обрывалась у довольно высокого дорожного бордюра. Женщине однозначно было не по силам преодолеть эту преграду, причем с последующим подъемом коляски на такую же высоту на противоположной стороне. Она выискивала взглядом кого-либо знакомого, понимая насколько это сложно. Ведь их поколение отживало, а более молодое их не знало, мало интересовалось чужими проблемами. А ведь было время, когда ее мужа знали практически все не только в поселке, но и в районе. Правда, попадались и те, кто узнавал, здоровался, но быстро проходил мимо: или не понимая, почему они тут стоят, или не желая напрягаться, или пытаясь таким образом не подчеркнуть неловкость положения.
Мимо проходили два парня. Им и говорить ничего не пришлось — все было понятно. Они подхватили коляску с мужчиной, спустили на дорогу, быстро перекатили, вновь подняли над бордюром, поставили и пошли своей дорогой, не дожидаясь благодарностей. Но за это время они, переговариваясь между собой, весьма нелицеприятно высказались о тех, кто строил всё, не думая о людях, что никому проблемы таких вот инвалидов и сейчас не нужны…
Многое в это мгновенье хотелось сказать мужчине, сидящему в коляске. Почти двадцать лет он был одним из районных руководителей, и уж ему-то хорошо известно, как тогда тяжело давалось строительство. Ему тоже тогда было не понятно, почему с такими ресурсами и производственными мощностями всё было в дефиците. Вот, например, эти же дороги. Был свой асфальтобетонный завод, а асфальта не хватало. Были деньги у колхозов и предприятий, были дешевые государственные кредиты, но все было регламентировано, запланировано и в дефиците. Разве не обидно ему слышать, что о людях не заботился! Да вот вокруг всё — дороги, дома — ведь это еще его работа, наследие еще той страны. А эта что сделала!?
Приходилось и тогда слышать критику. Особенно доставал молодой редактор районной газеты. А когда его еще и депутатом райсовета выбрали, вообще на сессиях стал вести себя вызывающе. Видите ли, в процессе обсуждения вопросов повестки дня депутаты не могли высказаться о проблемах в округах, и тогда пришлось ввести в повестку каждой сессии последним вопросом «разное».
Критики и заданий стало больше. Да что он, в конце концов, сам что ли не знал проблем людей?.. Наверное, всё же, не все и не обо всех. Когда вышла газета, в которой на фото молодая мама перетаскивает коляску с ребенком через бордюр, пришлось принимать меры: в нескольких местах сделали съезды с пешеходных дорожек на дорогу (сегодня через несколько из них пришлось и самим проехать). Для въезда в здание райисполкома даже пандус из двух металлических уголков установили, кажется, чуть ли не единственный на весь поселок. Правда, сегодня, когда жена катила его мимо здания райисполкома, вдруг понял, что при всем желании она его не втолкает под такими углом на крыльцо. А если тянуть за собой, то он вывалится из кресла-каталки.
А тогда? Проблем было множество, до инвалидов ли было? Знал он на то время ну двух-трех колясочников в райцентре, в селах вообще никогда не видел. Так отчего же это должно было стать проблемой? Вот и сегодня он один в коляске на улице. А почему? И тут он поднял глаза на жену, которая впервые вывезла его из дома после инсульта. Она немного оживилась, разговаривая с давней знакомой — чувствовалось отсутствие постоянного общения с другими людьми. Хотя ведь таких, как я, наверное, не атлеты возят, а вот такие же жены, — с горечью понял он. И им трудно преодолевать препятствия в виде ям, бордюров вот этих. И что делать тому же колясочнику на улице? Смотреть по сторонам и видеть сочувствие или безразличие. Ведь ему невозможно заехать в магазин, учреждение и т.д.
Эти мысли продолжали одолевать его и на обратном пути домой, на котором еще не раз пришлось прибегать к посторонней помощи. А мозг упорно твердил, как же ты был неправ! И как же ошибаются те, в чьих руках сейчас судьбы людей. Тогда, читая публикации в районке, он считал, что редактор раздувает несуществующую проблему. А когда понадобилась инвалидная коляска ему, то оказалось, что ее в наличии в социальной службе нет, необходимо ждать, заказывать. Его проблему решили быстро, через облсовет — как-никак заслуженный человек. Вот тогда-то и узнал, что в райцентре 56 колясочников и почти около двухсот по району.
Жена закатила коляску с ним в тень под абрикосом, слава Богу, дом на земле. А как быть тем, кто живет на этажах? — промелькнула мысль. Как проехать по селу, где пешеходных дорожек нет, а дороги уже не те, да и опасно по проезжей части передвигаться. И в магазин им не попасть, и в сельсовет не заехать….
Если б снова всё вернуть назад, изменил бы он ситуацию со съездами, пандусами? Честно признаться — вряд ли. Ведь пока проблему не прочувствуешь на своей шкуре, не ощутишь ее трагизм, она не кажется проблемой: так, некоторое неудобство или чужая прихоть. Сказать бы кому из руководства сейчас — так не может он говорить после инсульта, а если бы и мог — захотят ли слушать. А жаль, что никто из них не задумывается о будущем. Карьерный рост, заработок, какие-то материальные блага — это все правильно, естественно. Только вот в этих планах нет одного существенного пункта, о котором не задумываются — в будущем мы все станем бывшими. Как о нас вспомнят? В большинстве случаев, как вот эти двое парней о нем. Не зная его и не ведая, что пришлось пережить, как добивался того, чем они до сих пор пользуются, и почему нельзя сделать то, что хотят люди. Ведь у тебя для этого нет возможности… А, может, желания?!
Вдруг он почувствовал, как по щеке потекли слезы. От отчаяния, от обиды, от ощущения забвения, от безысходности или… От чего — он так и не понял…
Виктор ПЕРШИН, журналист
